|
●
За сарматами — шаманы
Шаманские бубны и
обрядовые облачения впервые покинули стены Новосибирского краеведческого
музея и отправились в путешествие по маршруту «Новосибирск – Азов».
 |
За редчайшую
возможность увидеть сегодня в Азовском историко-археологическом и
палеонтологическом музее-заповеднике «шаманскую коллекцию» спасибо…
сарматам, облюбовавшим в древности донские степи. Недавно в
Новосибирском краеведческом музее с большим успехом демонстрировалась
азовская выставка «Золото сарматов». Так что когда в начале этого года
новосибирский музей закрылся на ремонт, а его коллекции решили отправить
на «гастроли», первыми в списке претендентов были азовские партнеры.
…Однажды кетский шаман (кеты — один из коренных народов Сибири) набрел в
лесу на могилу шамана эвенкийского и увидел на ней бубен. Понравился
этот бубен кетскому шаману, взял он его себе, совершил над ним моления,
нанес на внешнюю сторону бубна магический рисунок, и стал эвенкийский
бубен для него лучшим другом, посредником в установлении контактов с
миром невидимым.
Ныне эта лесная находка — в Азове, на выставке «Говорящие с духами».
Возможно, это единственный из существовавших когда-либо шаманских
бубнов, у которого было два хозяина, ведь:
— Бубен шамана воспринимался как обиталище дружественных шаману духов.
Поэтому после смерти шамана его надлежало разорвать, чтобы всех их
выпустить, — рассказывает научный сотрудник Новосибирского
краеведческого музея Татьяна Трофимова.
Никому, включая ближайших родственников шамана, нельзя было примерять
его обрядовый костюм. В нем его обычно и провожали в мир иной. Если же
костюм по какой-то причине оставался в доме, его следовало хранить в
укромном месте, отдельно от других вещей, потому что и в нем, так же,
как в бубне, могли пребывать духи.
Каждое из представленных на выставке шаманских облачений по-своему
интересно. Но самое необычное из них — костюм алтайского шамана. Сшит он
из хорошо выделанной оленьей кожи, но примечателен не этим: всем шаманам
шили добротные обрядовые одеяния из шкур тех животных, на которых
указывал шаман. Эта информация, как считалось, поступала к нему свыше.
Таким же образом приходили к шаману и дизайнерские идеи костюма, и в
этом священном дизайне заключалась порой целая мифология его народа.
На костюме алтайского шамана — раковины каури. В данном случае они
символизируют звездное небо, а круглые тканевые нашивки — это планеты. В
центре этого узора на верхней части спинки — семь матерчатых красных
куколок. Так изобразили дочерей верховного бога Ульгеня. Ульгень,
говорят алтайцы, так велик, что даже шаману во время камлания непросто к
нему приблизиться. Но, к счастью, есть у Ульгеня дочери, готовые
выступать посредницами между ним и шаманом. Из почтения к ним и для
верности этого канала связи костюм и украшают семь куколок.
Очень важной деталью шаманского костюма были колокольчики. Их звон
должен был оповестить добрых духов о прибытии шамана, совершавшего
астральный полет, а на земле он способствовал очищению атмосферы.
Колокольчики охраняли шамана от происков духов злых.
Многочисленные жгуты на костюме шамана символизировали его пути, причем
не только в мир верхний, высший, но в низший — болезней и горестей. И
там приходилось ему бывать, а некоторые жгуты не случайно похожи на
ящериц – проводников в низший мир.
А что означают ленточки и платочки? Это — истинно народные знаки
отличия, а также признательности и благодарности. Их шаман получал по
факту, за конкретный результат своей магической работы. Такими
ленточками и лоскутками он мог украсить не только свой костюм, но и
бубен.
Вы спросите, как вещи, у которых не должно быть другого хозяина, кроме
шамана, оказались в музейной коллекции? Их сотрудники новосибирского
краеведческого, а также другие ученые-этнографы в 20- 30-х годах
прошлого века привозили из экспедиций по отдаленным уголкам Сибири.
Что-то шаманы им дарили, возможно, не всегда от чистого сердца: шаманам
было известно отношение советской власти к оккультным наукам и религии,
и они не хотели осложнять отношений отказом от сотрудничества с научными
экспедициями. Какие-то вещи ученые получали в обмен на продукты питания
и табак.
— Шаманы почитались своими соплеменниками как избранники богов,
считалось, что этот дар передается по наследству, но он же налагал на
человека огромную ответственность, — продолжает Татьяна Трофимова. —
Очень часто шаман был и главным сказителем-фольклористом, хранителем
истории и мифологии своего народа, и врачевателем, и знахарем-травником.
Утверждению в статусе шамана всегда предшествовало мучительное состояние
— так называемая шаманская болезнь. Есть свидетельства, что в этот
период человек, влекомый таинственной силой, мог вдруг исчезнуть и
объявиться невероятно далеко от дома. Или взобраться без всяких
приспособлений на такую кручу или такое высоченное дерево, что простому
смертному невозможно.
— А бывало, что кандидат в шаманы не желал брать на себя эту почетную,
но тяжелую ношу духовного избранничества?
— Редчайший случай, за которым, как говорят, следовала необъяснимая
скоротечная болезнь и смерть.
Интересно, что у многих шаманов была, кроме оккультной практики, еще
какая-то вполне земная работа. К примеру, пасти оленей.
Шаманы были, как правило, семейными людьми. Жить шаманской семье
полагалось в некотором отдалении от остальных. Как в старину кузнецам в
русских селах.
На этой выставке представлен фотопортрет женщины-шаманки. По словам
Татьяны Трофимовой, женщина с шаманским бубном — явление для Сибири
привычное:
— В Иркутской области проживает один из самых малочисленных народов
Сибири — тофалары. Их всего порядка восьмисот человек. История этого
народа сложилась так, что в начале XX века шаманами у тофалар были
исключительно женщины.
А вот другой коренной сибирский народ — ханты — в общении с духами могли
обходиться без посредников: у хантов практиковались коллективные
моления, апофеозом которых был ежегодный медвежий праздник. Об этот
свидетельствует на выставке «хантыйский уголок», а в нем — шкура
медведя, убитого накануне одного из таких праздников, медвежий череп,
который водружали на шест в священном месте в лесу, берестяные маски. Их
надевали все участники праздника, чтобы дух убитого медведя не опознал и
не покарал потом того, кто вкушал на этом пиршестве медвежью плоть.
— Медведей в сибирских лесах становится все меньше, поэтому о
популяризации этого древнего праздника в его первоначальном варианте
речь не идет, — говорит Татьяна Трофимова. — Но сегодня турфирмы Сибири
предлагают маршруты, позволяющие познакомиться с шаманскими обрядами.
Туристы добираются до нужного места, рассаживаются перед костром, и на
их глазах совершается камлание.
Увидеть древние шаманские обряды можно и на нашей выставке: ее дополняет
документальный фильм о шаманских практиках, снятый в 1990-х годах.
А еще на этой выставке есть два языческих идола. В отличие от других
экспонатов, это не подлинники. Их по заказу музея вырезали из дерева
современные мастера. Раньше такие изображения духов в сибирских лесах
можно было встретить нередко. Их, по традиции, украшали ленточками, и в
каждой была заключена какая-то мольба.
— Повязывать ленточку на настоящего языческого идола, по-моему,
легкомысленно: всех тонкостей тех обрядов мы не знаем, и лучше с такими
вещами не шутить, — уверена моя собеседница. — Но поскольку на нашей
выставке идолы ненастоящие, такой опасности нет. Мы положили рядом с
ними ленточки и лоскутки, чтобы посетители тоже могли украсить ими эти
деревянные скульптуры. Просто, как в игре, чтобы представить себя
древними жителями Сибири.
|
