|
●
Михай Хоппал: "В науке существует диктатура
глупости"
В последние годы и в России, и в ближнем и дальнем зарубежье растет
интерес к традиционной культуре и фольклору коренных народов Сибири.
Интерес растет не только среди ученых, но и среди людей далеких от
науки. На то есть много веских причин, в первую очередь этот интерес
обусловлен возрождением национального самосознания народов. В частности,
благодаря ему возрождаются не только традиционные ремесла, но и, что
интересно, можно смело говорить о возникновении нового шаманизма. Об
этих тенденциях мы решили поговорить с известным в научных кругах
венгерским ученым профессором Михаем Хоппалом.
 |
Господин Хоппал – президент Международной ассоциации по изучению
шаманизма и директор института этнологии Венгерской академии наук.
Профессор Хоппал в беседе с журналистом Ерланом Байжановым рассказал,
что считает шаманизм феноменом культуры, а Венгрия была подвержена
значительному тюркскому влиянию. И подчеркнул, что не согласен с теорией
и практикой глобализма и что при венгерском варианте социализма Яноша
Кадара жилось намного лучше, чем сейчас.
Фольклор – это память человечества
— Профессор, почему у Вас, у венгра, возник интерес к шаманизму? Ведь
Венгрия – христианская страна?
— Вопрос, конечно, интересный... Да, на сегодняшний день шаманов и
шаманизма у нас нет. Но в древности, до принятия христианства, венгры
были язычниками, а в венгерском язычестве, безусловно, был шаманизм.
Подтверждение этому можно найти в нашем национальном фольклоре. В нем
есть прекрасные рассказы о борьбе духов, о борьбе духов-помощников людей
с духами-врагами. Кстати, очень похожие фольклорные тексты можно найти у
бурятов, монголов и разных тюркских народностей Саяно-Алтая. Об этом, в
частности, писал мой руководитель – известный шамонолог Вилмош Диосеги,
с которым работал Николай Алексеев (заведующий сектором фольклора
Института филологии СО РАН). И я, как и мой учитель, думаю, что
прарелигией венгров является шаманизм.
— Вы пришли к этому выводу из анализа венгерского фольклора?
— Безусловно, на основе анализа национального фольклора и сопоставления
его с фольклором других народов. Я пришел к немного парадоксальным
выводам, что венгерский фольклор и венгерский язык был подвержен в
первую очередь к тюркскому влиянию.
— А разве не было бы логично сравнивать не с фольклором тюркских
народов, а хантов и манси, которые, как и венгры, относятся к
финно-уграм?
— Логика в этом есть. И у хантов и манси бывали венгерские ученые, к
примеру, Антал Регули (ученый 19 века), собиравший героические песни
коренных народов Ханты-Мансийского автономного округа. А другой –
известный венгерский ученый того времени Бернат Мункачи, который собрал
и издал четыре тома под названием "Вогульский фольклор".
Но скажу вам искренне, я обнаружил в этих сборниках меньше параллелей с
венгерским фольклором, чем с фольклором тюркских народов. И хотя наш
язык ближе к хантыйскому и мансийскому, но общего в фольклоре меньше.
У нас есть параллели из иранского языка и персидской культуры. Так,
новосибирский ученый Гимуев убедительно доказал: иранское
митраистическое влияние присутствует в вогульском фольклоре. И влияние
иранских мотивов через вогулов, вероятно, дошло и до Венгрии. Вполне
возможно, что древние венгры много общались с остяками, вогулами и,
конечно, еще чаще общались с тюрками…
В подтверждение своих слов я могу сказать, что в венгерском языке много
заимствований из тюркского языка. Вот "болван" – и по-венгерски
"болван", а "балта" (топор) – и у нас "балта". В готовящемся к выходу
этимологическом словаре – более тысячи слов, имеющих тюркские корни.
Потому, исходя из лингвистического анализа, я сделал вывод, что мы
близки с тюрками. И к тому же среди современных коренных венгерок можно
найти девушек с тюркскими чертами лица.
— Мне кажется, что Ваши выводы идут в разрез с точкой зрения, принятой в
венгерской академической науке?
— Это не совсем верно. В среде наших ученых есть два лагеря –
финно-угорский и тюркский. Мы всегда друг с другом спорим. И видимо,
необходимо делать синтез на основе данных двух лагерей, поскольку везде
есть хорошие идеи. Нужен постоянный обмен знаниями. Вот русские ученые
не читали Мункачи, потому что он не публиковался на русском языке. А мы,
венгры, мало знаем ваших ученых. Потому я и приехал в Новосибирск, чтобы
узнать новые работы и познакомиться с новыми учеными. Я буду работать,
как раньше работал с Гимуевым и Сагалаевым…
Я вот что еще скажу. В науке тоже есть диктатура. Имею в виду диктатуру
глупости. В молодые годы было очень опасно говорить об этом. Но сейчас,
когда я стал почти стариком, могу искренне говорить все то, что думаю. Я
чувствовал близость венгров с тюрками, когда путешествовал по Азии. А в
науке надо шаг за шагом делать перестройку. Новые данные позволяют
смотреть на все по-новому. Теперь, получив и обработав новые источники,
мы знаем больше. И зацикливаться на старых убеждениях не стоит…
— Шаманизм Вас интересует только в научном плане? А не как практика?
— Практикой шаманизма я не занимаюсь (смеется). Шаманизм – это не магия.
Это феномен культуры – потому это наука. Я не согласен с московской
ученой Харитоновой, которая считает, что изучать шаманизм надо с
применением новейших технологий. Фольклор – не химия, в которой
практика и теория идут рука об руку.
— Как Вы относитесь к возрождению шаманизма? В частности, каково Ваше
отношение к Шесталову?
— К этому я отношусь очень осторожно. Как говорится, есть шаманство, и
есть шаманизм. Вот в Туве на то были веские практические причины.
Говорят, что в местных больницах зачастую отсутствовали необходимые
медикаменты, да и сервис был не высок. Поэтому местные шаманы начали
пользоваться популярностью, так как они взяли на себя функции врачей.
Могу сказать только самые лестные слова в адрес тувинского профессора
Кеннин-Лопсан, который сделал много для тувинского шаманизма. Я, кстати,
издавал его книги на английском языке.
Это шаманизм, возрождающийся внутри народа. Есть и другой "шаманизм".
Вот если перед простодушными японцами совершают за 200 долларов так
называемые шаманские обряды, значит, перед ними артисты, наряженные в
шаманскую одежду. Это своего рода новая поп-культура, вернее, бизнес.
К Шесталову из Ханты-Мансийска отношусь хорошо и помню его поэтом. Он не
из рода шаманов, но в определенный период решил, что шаманом быть лучше,
чем поэтом (улыбается). Я хотел бы с ним встретиться, но пока не
получается. Я думаю, что он должен издать сборники вогульского фольклора
в первую очередь на русском языке и на английском. И готов ему помочь в
этом.
С русскими приятно общаться
— Задам немного провокационный вопрос. Как Вы оцениваете будущее
национальных фольклоров в рамках тенденции глобализма? Ведь глобализм
подразумевает в какой-то степени унификацию. Не превратится ли фольклор
в своего рода фаст-фуд с небольшим национальным колоритом?
— Безусловно глобализация – сильное и мощное мировое движение. Но
глобализм в первую очередь затрагивает объекты материальной культуры. А
фольклор как объект духовной культуры человечества все ж таки нечто
другое.
Местные, национальные мифы, сказки, заклинания – вот это не хотелось бы
терять. Это же черты нации и народностей, и не надо терять свою
историческую память. Вот почему Корея, Япония и Китай стали мощными в
экономическом плане? Потому что, при всем прочем, у них сохранились
почитание предков и сохраняются исторические корни. Должны существовать
вечные ценности. Я не хочу каждый год привыкать к другим ценностям и
идеологиям. И так было много чего: капитализм, социализм и теперь
глобализация?
— Профессор Хоппал, Вы помните события 1956 года?
— Эти события не вычеркнешь из памяти. В тот год я, паренек 14 лет,
учился в средней школе в городе Шарошпатак. Наш город известен тем, что
в нем короновались венгерские короли. Венгерские писатели и венгерская
интеллигенция читали нам лекции в клубах, которые я тогда посещал.
Я, можно сказать, был националистом в хорошем смысле слова. Сейчас это
слово приобрело негативный оттенок. Потому скажу, что я был народником,
который любит все полезное и нужное для народа. И отрицает все, что
вредно для венгерского народа. Как, к примеру, коммунизм и глобализм.
События 1956 года можно назвать революцией против коммунизма. Особо
подчеркну: мы, венгры, не были против советского народа и молодых
советских солдат. Это был наш протест против империализма. Вот, вкратце,
и все.
— Как Вы относитесь к Яношу Кадару?
— Янош Кадар – неоднозначная в истории Венгрии личность. Поначалу мною
он воспринимался как диктатор, пришедший к власти на штыках. Но в
последние годы своей власти Кадар сделал много хорошего для страны. Мы
тогда жили лучше, чем сейчас. При Кадаре мы, ученые, вели активную
деятельность и могли издавать большое количество научных трудов.
А сейчас надо за все платить: за образование, здравоохранение. Вот нам
сейчас говорят, что при социализме все было бесплатным, потому что часть
денег забиралась из нашей зарплаты. Прекрасно, согласен – говорю я!
Тогда верните часть денег, которые мы тогда заплатили. Верните, чтобы мы
могли оплатить услуги в нынешние условиях. А где наши деньги?
Наш очень молодой премьер-министр Венгрии Ференц Дюрчань как политик
хуже, чем поздний Кадар. Правительство Дюрчаня носится с идеей
разрушения системы венгерской академической науки. Есть у них мнение,
что здания академических институтов в Будапеште необходимо
приватизировать. Это же форменное безобразие!
Не понимаю, как он (Дюрчань) смог в короткое время стать не то что
миллионером, а даже миллиардером. Это непонятно – ведь у нас нет нефти и
газа. Он даже скупил бывшую компартию и стал лидером современных
венгерских социал-демократов. Я буду очень рад, если вы это опубликуете.
Политика для нас имеет больше значения, чем венгерский фольклор
(смеется).
Я хотел бы еще раз подчеркнуть, что мы никогда не имели ничего против
советского народа, а советские люди ничего не имели против венгров. Мы
не должны платить за ошибки наших руководителей. С русскими всегда можно
найти общий язык. За рюмкой водки можно запросто пообщаться на любые
темы и все решить. Но с европейцами, с гражданами Европейского союза это
просто невозможно. Они, глупые люди, все переводят на деньги. В их
глазах – евро и доллары. И с ними общий язык никогда не найдешь.
Потому я и против глобализации. Она против простых людей и хороша для
банков. Это новый империализм, новая колонизация. Зачем триста каналов в
телевизоре? Чтобы оболванить молодое поколение? И отучить их читать? Это
же новое рабство… С этим я категорически не согласен.
Как вы убедились из беседы с профессором Хапполом, проблемы у наших
стран общие. Правда, эти проблемы мы пытаемся решать по-своему. И
соглашусь с Хапполом, что самобытность культур народов нужна. Но не
уверен, что она сохранится. Но зависит это от нас.
Для справки
Янош Кадар (1912 – 1989 гг.) – с 1956 года являлся первым секретарем
Венгерской социалистической рабочей партии и председателем Совета
министров. В 1968 Кадар предложил модель "нового экономического
механизма", в рамках которого государственные предприятия получили
относительную свободу в принятии решений. Была разрешена деятельность
большого числа частных предприятий. Так называемый "Гуляш-коммунизм"
Кадара способствовал превращению Венгрии в одну из наиболее процветающих
социалистических стран. Янош Кадар был одним из самых популярных лидеров
в восточноевропейских коммунистических странах.
Ференц Дюрчань (родился в 1961 г.) действующий премьер-министр Венгрии,
лидер социал-демократов. В Венгрии в 2007 году произошли самые крупные
после событий 1956 года массовые волнения населения. Поводом стала
расшифровка в СМИ выступления премьер-министра перед своими соратниками.
В нем Дюрчань признался в том, что данные об успехах венгерской
экономики, мягко скажем, не совсем соответствуют действительности.
|
